– В 2017 году стало известно, что рядом с Каповой пещерой будет строиться большой музейный комплекс. Как вы, уроженец Бурзянского района, к этому относитесь?
– Я, как и подавляющее большинство выходцев из Бурзянского района, отнесся с определенной настороженностью к этой идее. Причина недоверия у населения Бурзянского района, да и всей республики в целом – отсутствие информации.
Не случайно в Градостроительном кодексе РФ прописана процедура публичных слушаний, которая позволяет учесть интересы как местного населения, так и собственников близлежащих земельных участков до начала строительства.Насколько мне известно, публичные слушания по данному объекту не проводились. Хотелось бы, чтобы высказали свое мнение и представители многочисленной армии туристов, и просто любителей природы. Может, не стоит торопиться и провести публичные слушания?
Сама идея создания музея, посвященного пещере Шульган-Таш, хороша. Необходимо снизить нагрузку от наплыва туристов в уникальную Капову пещеру. Поэтому, если появилась возможность строительства современного здания, это надо только приветствовать.
– То есть главной задачей и целью этого строительства вы видите именно уменьшение разрушающего воздействия приезжающих туристов?
– Не только. Очевидно, что появившиеся в последнее время негативные явления в пещере носят ярко выраженный антропогенный характер. Строительство копии пещеры и музея позволит сохранить первозданность этого уникального природного объекта.
Вы, наверное, знаете, что в пещере и зимой, и летом уровень температуры и влажности не меняется, как, к примеру, в закрытом холодильнике. А теперь представьте, что будет с содержимым этого холодильника, если ежеминутно открывать или держать открытой дверь?
Правильно – все содержимое испортится, так как холодильник рассчитан лишь на определенное количество открываний в течение дня. Такая же ситуация с пещерой. Она может принимать мизерное количество людей, чтобы успевать «залечивать» и восстанавливать свой микроклимат.
Старожилы могут вспомнить черно-белый документальный фильм о Каповой пещере, который показывали в середине 1970-х годов в знаменитой телепередаче «Клуб кинопутешественников». Там рассказывали про безглазых рыб и птиц, адаптировавшихся к темноте пещеры. И где они теперь? Исчезли. Может, стоит порыться в архивах Госфильмофонда и найти этот фильм для будущего музея?
Не надо бояться обсуждать настораживающие моменты и замалчивать их. Нужно, наоборот, обсуждать все это и с населением Бурзянского района, и с туристами, и с любителями природы. Вроде бы именно для них это строительство и затевается. Потом будет поздно. Тут не должно быть философии «После нас хоть потоп».
– Какие настораживающие моменты вы бы назвали в первую очередь?
– Для начала необходимо самим понять – что такое для Башкортостана Шульган-Таш? С нашей точки зрения, это прежде всего уникальный объект природы и никоим образом не объект шоу-бизнеса или предмет ведения бизнеса. А для жителей Бурзянского района окрестности пещеры – это еще и сакральное священное место. Место преклонения, откуда начинаются корни многих бурзянских родов. Объект имеет уникальную историческую ценность, которая не имеет ничего общего с коммерцией. Это часть всемирного культурного наследия, представляющая уникальную ценность для народов Башкортостана.
Мы должны понять и уяснить – чего мы хотим? Сохранить природную самобытность и первозданность Шульган-Таша или «делать деньги»?
Следующий момент – каким образом строительство музея приведет к увеличению туристов? Какая тут причинно-следственная связь? С моей точки зрения, ее нет.
Если сократить расстояние до пещеры почти на 100 км, то поток туристов однозначно вырастет, ведь появится возможность уменьшить время на поездку. Речь идет о до сих пор не отремонтированном 2-километровом участке дороги между деревнями Кулгунино и Бретяк на дороге Стерлитамак – Кага.
Риторический вопрос – сколько стоит посыпать гравием и выровнять грейдером 22 километра? Не асфальтом, а просто сделать хорошую гравийную дорогу? Уверен, что намного меньше, чем построить где-то за полмиллиарда рублей музей. Причем гарантированно количество приезжающих туристов в Бурзянский район увеличится в несколько раз.
Напоминаю основной вопрос – мы чего хотим? Увеличить поток туристов? Правильно? Восстановление этой дороги будет иметь такой же эффект для Бурзянского района, как и строительство Крымского моста для Крыма.
К тому же надо еще раз очень взвешенно подойти к выбору места для будущего музея.
– Комплекс решили строить в двух километрах от Каповой пещеры. По мнению инициаторов, это оправданно: увеличится туристический поток в Бурзянский район. Да и люди, помимо самого музея, смогут увидеть местную природу.
– Насколько мне известно, предлагается строительство на лесной поляне, прилегающей к въезду на территорию заповедника. Идея строительства музея в непосредственной близости от самой пещеры, с моей точки зрения, сомнительна. Никто в мире не размещает копию рядом с оригиналом. Наивно и смешно предполагать, что турист, проехавший 380 км из Уфы и находящийся непосредственно рядом с территорией заповедника и самой пещерой, пойдет смотреть на ее гипсовую копию.
Турист, приезжающий в Бурзянский район, хочет увидеть первозданность и красоту башкирской природы, а не гулять по зданию, пусть даже самому современному. Его можно построить и в окрестностях города Уфы. Наверное, речь идет о создании информационного центра, как во всех мировых национальных парках.
– На ваш взгляд, появится ли угроза для местной природы после строительства там комплекса?
– Многоэтажное здание на лесной поляне у въезда в заповедник не только убьет ландшафт прилегающей к пещере территории, но и неизбежно приведет к обратному эффекту – уменьшению потока туристов.
Заявленный в проекте поток в 300 тысяч человек в год является абсолютно голословным и не соответствующим действительности. Могу сказать со всей категоричностью: увеличения потока туристов не будет.
Даже в лучшие «тучные» годы поток туристов в Шульган-Таш не превышал 35 тысяч человек. К примеру, в США у знаменитого Великого Каньона есть одноэтажный музей. Площадь экспозиций – всего 200-300 метров, но сюда ежегодно приезжают около 5 миллионов туристов в год.
К слову, на территории заповедника «Шульган-Таш» уже имеется один информационный центр. У него очень оригинальное исполнение, и имеющиеся информативные ресурсы заповедника справляются со своей задачей полностью. Нужно ли создавать конкурента на одной территории?
– Директор заповедника «Шульган-Таш» Михаил Косарев говорил, что «эти полмиллиарда в землю закопают», тогда как «особо денег нет» и не хватает даже на сельские дороги. Как вы считаете, действительно ли новый комплекс влетит бюджету «в копеечку»?
– На лесной поляне, где сейчас планируют построить здание, нет даже коммуникации: отопления, для которого нужно строить отдельную котельную, канализации, водопровода и достаточных мощностей электричества.
Для многих будет неожиданностью и «божественным откровением», что сегодня, в 21-м веке, в Бурзянском районе каждое лето четыре-пять раз на два дня отключается электричество. То есть каждое лето практически десять дней весь район остается без электричества!
Знает ли об этом проектировщик? А руководство республики? Как к этому отнесутся туристы? Хотим построить суперсовременный музей, в котором не будет электричества? Может, нужно для начала район бесперебойным электричеством обеспечить?
А что будет с прилегающей к территории заповедника землей на период строительства? На строительство потребуется минимум два года. А куда будут приезжать туристы в это время, ради которых стройка и затевается? А как будут работать экскаваторы, если сейчас даже за выгребную яму туалета штрафуют на 15 тысяч рублей? Напомню, что штраф был составлен за «земляные и иные работы в непосредственной близости от объекта культурного наследия федерального значения "Капова пещера" с живописью эпохи палеолита».
Как строители будут справлять свои естественные нужды в эти два года? Тоже штрафы платить? Возможно ли вообще рекультивировать и восстановить нарушенный в результате строительства природный слой и флору?
Нет ответов и на вопросы, как, кем и за чей счет будет обслуживаться построенное здание? Где будут размещен обслуживающий персонал музея? Кто, откуда и на чьи деньги будет их привозить и кормить 365 дней в году? Элементарно: зимой дорогу нужно регулярно очищать от снега. Вряд ли район, являющийся дотационным, может себе позволить дополнительные расходы.
– Руководитель НПЦ РБК (Научно-производственный центр по охране и использованию недвижимых объектов культурного наследия РБ при Министерстве культуры РБ – прим. ред.) Данир Гайнуллин как раз уверен, что Бурзянский район от строительства только выиграет: сейчас прокладывается асфальтная дорога, проведены хороший интернет и сотовая связь, а к 2020 году проведут газ.
– Тут вопросов больше, чем ответов. Вышеперечисленные аргументы не выдерживают никакой критики.
Строительство асфальтовых дорог, электрических сетей, очистных сооружений, канализации, проведение газа и прочего нужно не туристам, а прежде всего населению района. Однако их источники финансирования совершенно иные и пока даже не определены.
Бурзянский район как муниципальное образование от туристов никак и ничего не выигрывает, ни копейки. Российское законодательство не предусматривает возможности взимания туристического сбора в Бурзянском районе. Вот такое у нас законодательство – ну, никак, вообще никак. Доход местного населения от продажи туристам банки меда или ягод не сопоставим с наносимым туристами ущербом: тут и отсутствие туалетов, и вырубка леса, и хищническое рыболовство.
– Если говорить о рисках, которые несет строительство комплекса у заповедника, можно ли упомянуть и угрозу исчезновения популяции бурзянской пчелы? Как известно, бурзянская популяция темной лесной пчелы – самая большая в мире и генетически наиболее чистая. Ядро популяции находится как раз в заповеднике «Шульган-Таш».
– Мы читаем радостные новости: «В заповеднике проведена скоростная сотовая связь!». Теперь вопрос – а зачем? А кто-либо изучал влияние излучения вышек мобильной связи на пчел? Особенно в заповеднике, одна из основных целей которого – сохранение популяции бурзянской пчелы! Ученые неоднократно писали, что пчелы гибнут от электромагнитных волн, излучаемых вышками сотовой связи и самими мобильными телефонами. Не зря ведь во многих национальных парках США до сих пор нет сотовой связи. Почему, как думаете?
Вы понимаете, что вообще происходит? Вы видели динамику развития популяции бурзянских пчел?
– Не раз слышала, что бурзянский мед не более, чем бренд, и ничем от других сортов меда не отличается. А продается он сравнительно дороже. Действительно ли он такой уникальный?
– У каждой хозяйки борщ вкусный, но разный. Так же и с медом. Кому-то нравится мед алтайский, кому-то – кавказский. Это вопрос вкуса. Уникальность меда прежде всего зависит от уникальности пчелы и имеющегося в Бурзянском районе разнотравья. Для нас, бурзянских, наш мед – самый лучший. Будет очень жаль потерять бурзянскую пчелу из-за непродуманных и поспешных решений.
– Где, по вашему мнению, стоило бы развернуть строительство?
– Если хотят построить комплекс именно в Бурзянском районе, то самое разумное и логичное – в самом районном центре, в селе Старосубхангулово. Рядом есть котельная районной больницы для отопления, водопровод и электроснабжение. То есть в непосредственной близости имеются все необходимые коммуникации. Это существенно уменьшит расходы, появится возможность использовать выделенные средства для дополнительных целей.
– Каким вы видите идеальный комплекс, посвященный Каповой пещере и ее настенной живописи?
– Имеющийся проект делали абсолютно неизвестные в узком архитектурном кругу люди. Будем надеяться, что это начинающие и талантливые звезды. Хотелось бы, чтобы это был уникальный объект архитектуры, который станет одним из символов республики, как памятник Салавату Юлаеву. Не будем забывать, что люди едут на другой конец света, только чтобы увидеть Саграда де Фамилия в Барселоне или музыкальный театр в Сиднее.
Будет замечательно, если мы получим не типовое строение с фотографиями пещеры, а современное многофункциональное здание, которое можно использовать в научных и образовательных целях. Чтобы оно было не только для туристов, любящих природу, но и для тех, кто ценит архитектуру, да даже для простых школьников. Этого всего не будет, если разместить комплекс вдали от населенных пунктов.
– Если комплекс построят, не важно – в 3 или 1 500 км от Шульган-Таша, что будет с самой пещерой? На ваш взгляд, стоит ли ее вообще закрыть для туристов и организовать жесткий контроль? Ведь сейчас, как нам рассказал Данир Гайнуллин, есть отдельная услуга от заповедника – за 5 000 рублей пускают к наскальным древним рисункам. Наверняка и после открытия музея найдутся желающие вживую увидеть рисунки древних людей. То есть проблема антропогенного разрушения наскальной живописи останется. Как это можно решить?
– Я уже высказался по поводу нахождения людей в пещере. Думаю, ученые должны сказать свое слово и определить, сколько максимум человек могут проходить в пещеру без ущерба для нее. Вопрос взимания денег вторичен: труд работников заповедника должен оплачиваться. Пять тысяч или десять тысяч рублей – это уже вопрос маркетинга. Повышенная плата отсекает большинство желающих пройти к рисункам. Да и заповедник после выплат всех сборов и налогов получает лишь 20% от этой суммы.
– По вашим ощущениям, наблюдениям, местное население все-таки против или за строительство на их земле масштабного комплекса? Видит ли оно в этом угрозу или какие-то плюсы для себя?
– Местное население вообще не чувствует, что что-то от него зависит. На обыденном уровне людям понятнее «приземленные» вещи.
Можно ли было эти деньги использовать для строительства фельдшерско-акушерских пунктов в деревнях? В течение скольких сотен лет можно было платить зарплату рабочим из этих денег?
Можно ли было на эти средства купить и установить УЗИ-оборудование в райбольницу, чтобы не ездить в Белорецк?
Я надеюсь, что музей станет знаковым объектом для республики. И именно поэтому проект нужно выносить на публичное обсуждение, и уже с населением определить месторасположение объекта. Не хотелось бы, чтобы у людей возникло ощущение, что этот музей интересует определенных лиц только из-за возможности «освоить» деньги.
Глава республики Рустэм Хамитов сам в прошлом заядлый турист и альпинист. Он в молодости в буквальном смысле «на карачках» облазил и побывал во всех мало-мальских известных пещерах и туристических местах Башкирии. Поэтому и мнение о развитии туризма в республике у него профессиональное, а не обыденное и житейское, как у нас. Уверен, что он еще выскажется по этому поводу, расставит все необходимые акценты и примет взвешенное решение.